Было трогательно видеть, как Аскольдыч спешил после смены первым выйти к проходной и поджидал там Нюсю, гордый, на виду у всех, а потом, когда та кубышкой выкатывалась из стеклянных дверей, бережно брал ее под руку, и они уходили мимо трамвайной остановки в парк…
Через час или около того насос превратился в аккуратно разложенные на чистом полотне металлические и резиновые плоскости, скобы, бачки и другие более мелкие детали. Как будто накрыли на стол к приходу каких-то неведомых железных гостей. Прибыл и гость, безымянный инженер из КБ.
— Ну как, мужики? — бодро поинтересовался инженер. — Вправляете зверюге мозги?
— Обеденный перерыв у нас начался, — пояснил Кирилл. — В столовую пойдем, ам-ам!
Гость поколебался и сказал:
— Главный просил вас, Николай Павлович, поторопиться, если можно, не в службу, а в дружбу.
— Чего же он сам не пожаловал? — спросил Аскольдыч.— Мы с товарищем Трутневым давно не беседовали.
Гость с понятием заулыбался в ответ, и эта улыбка, сочувственная и посторонняя, задела Кирилла. Он бы прогнал инженера, но при мастере этого делать было нельзя. Николай Павлович грубости вокруг себя не одобрял, любил осмысленный разговор, без штучек-дрючек.
— Передайте Трутневу Василию Ивановичу, — сказал мастер, — что мы постараемся в срок.
— Спасибо, — сказал инженер. Мастеру обычно говорили люди «спасибо» после того, как он что-нибудь сообщал.
До обеда они управились с чисткой, а ровно в двенадцать группа РЕМПР(и) уселась за свой столик в углу и разложила на нем домашние припасы. Кирилл выставил хлеб, бутылку молока, три яйца, шматок корейки. Егоров с таинственным видом извлек из сумки два свежих огурца.
— А я что-то слышу, пахнет, червонный козырь, — заметил Ваня Иванов. — Думал, Аскольдыч духами надушился арабскими.
Зрелище аппетитных припасов подействовало и на молчуна Викентьева. Выразил он свое веселье тем, что неожиданно ухнул, крикнул: «Эхма!» — и изо всей силы хлопнул по спине Аскольдыча.
— Чумовой все-таки у нас Викеша, — откликнулся Аскольдыч, чуть не ткнувшись от удара в стол бородой. — Когда-нибудь, помяните мое слово, наплачемся мы с ним. Ну, за что ты меня бухнул по спине, дурья башка?
Викентьев, доверчиво жмурясь, намазал ломоть хлеба маслом, сверху наложил кружок колбасы и прикрыл бутерброд двумя дольками огурца. Он не стал сам есть, а протянул хлеб мастеру.
— Не хочется что-то, — сказал Николай Павлович. — Ешьте, ребята, а я, что ли, покурю.
— Надо кушать, — мягко вступился Егоров. — Ты, Палыч, стал никудышный едок, это плохо. Чего, может, хвораешь?
— Нет, — сказал мастер. — Жена утром перекормила.
— Я машину вчера купил, — сообщил Кирилл. — «Москвич» старенький.
— А я кооператив, — охотно пошутил Ваня Иванов, живший в коммунальной квартире.
— Правда купил. На нем и приехал.
— А я на такси прикатил, — сказал Ваня Иванов, — Гляжу, холодает. Чтобы не застудиться, сел в такси.
Кирилл специально приберег новость к обеду и теперь сам был не рад.
— Набьешь брюхо, пойдем, покажу, — сказал он Ване.
— Да мы верим, — успокоил его мастер. И он увидел, что действительно верят. Но никто не оторопел, никто не говорит каких-то особых слов, и лица спокойны, хотя и любопытны. Удивительно, что за народ. И родители тоже. Словно у всех у них давно есть машины. А ни у кого не было, у него одного.
— Ладно, — сказал Егоров, — после поедим. Айда, глянем, какая это у Воробья машина.
По дороге Аскольдыч в спешке рассказывал Кириллу, что вчера Нюся учудила номер, предложила ему, Аскольдычу, поселиться вместе, но покамест не расписываться. Видно, хочет проверить сперва. Аскольдыч полночи не спал, переживал, и во сне ему привиделась чертовщина, будто с того света к нему вернулась прежняя жена и тоже предлагает совместность, но только как раз с условием регистрации по закону.
— Я ей говорю, во сне то есть, — горячился Аскольдыч, — куда же по закону, когда нет такого закона — с помершими снова жить. А она говорит: нет такого закона, чтобы тебе с Нюсей сходиться… Страшно-то ведь как, Воробей!
Ничего страшного, — злился Кирилл, — пить меньше надо.
— Ей-богу, не пил. В кино мы ходили, на «Гонщиков». Эй, брат, а там как раз про «Москвич» показывали. Хорошая машина, ничего не скажешь. Сколько отдал?
— Две тыщи.
— Таких цен нету.
— Есть, Аскольдыч.
Аскольдыч тут же передал Егорову и Ване Иванову, что Кирилл, видно, украл автомобиль, а не купил. И синяк ему милиционер наставил в погоне.
— Если впервой, то больше пяти лет не дадут, — обрадовался Ваня Иванов, — пять лет, червонный козырь, быстро пройдут. Вернешься еще молодой, зато при машине. Но машину суд конфискует. А ты ее в лесу зарой.
Возле машины на стоянке уже околачивался какой-то пацан и чертил по ней прутиком.
— Вот я тебе голову оторву, — заорал Кирилл, — тебе что, других машин нету?!
На самом деле, любопытно, как это мальчишка среди множества машин выбрал именно Кириллову. На крик прибрел старый Висасуалий. Степенный и трезвый, он поздоровался со всеми и отдельно пожал руки мастеру и Егорову. Висасуалий был один из тех, кто помнил Егорова во время войны.
— Чего у тебя тут шпана вертится? — обратился к нему недовольный Кирилл. — Спишь все. А надо сторожить.
— Это, значит, твоя машина? — догадался Висасуалий. — Где же ты такую рухлядь выглядел. Нашел, что ли, где?
— Отличный автомобиль, — сказал мастер. — Марка проверенная.
— Коробку заменю, — благодарный мастеру, объяснил Кирилл, — кое-что переделаю, подкрашу, тогда поглядим.
Ваня Иванов сел за руль, включил зажигание. Сделал широкий круг по стоянке, ловко лавируя среди «Волг», «Жигулей», мотоциклов. Никого не зацепил. Мастер протянул Кириллу ладонь.
— Поздравляю с покупкой. Только…
— Что — только?
— Да нет, ничего.
— Говори, Николай Павлович.
— Деформирован корпус, видишь, набок клонит.
— Да, я вижу.
Воробьев загрустил. Сейчас, глядя на плывущую косо машину, он видел ее глазами мастера. Невзрачный, обшарпанный, отживший лимузин, который бы под пресс надо. Среди шикарных современных автомобилей его «Москвич» был ублюдком. Алена в него и сесть не пожелает. Эта мысль пришла как короткое замыкание.
Ваня Иванов загнал машину на прежнее место.
— Нормально, — сказал он. — Вещь!
— Спасибо, — усмехнулся Кирилл.
Они еще постояли, покурили.
— От машин в Москве житья не стало, — пожаловался Аскольдыч. — Дышать нечем. Смог — по-научному.
— Да, — сказал Егоров. — Скоро как в Америке будет на улицах. Там пешком быстрее ходить. Пробки кругом, я читал. Одно спасение — жить в деревне.
Мастер прислушивался к своей печени. Днем она почти не беспокоила, лишь немного тяжелила бок, будто с той стороны у него в кармане лежал свинец. Днем печень отдыхала.
— Пойдем, — приказал мастер. — Кончился перерыв.
4Вечером Кирилл позвонил из автомата. Алена сняла трубку и два раза сказала: «Я слушаю». Первый раз — весело, а второй — с раздражением в голосе.
— Алена, это я, привет! Ну, который у Белецкого… Кириллом еще меня зовут.
— Здравствуй, Кирилл, — сказала она.
— Как поживаешь, Алена?
Она фыркнула.
— Хорошо живу, спасибо.
— Ты прости, что утром не позвонил. Знаешь, работа, то да се. Машину вчера себе купил. Закрутился, одним словом.
— Кирилл, а тебе не надо показаться психиатру? Доктору, одним словом.
— Я по делу звоню, — сказал он, — с Белецким у меня блат. Если хочешь, он тебе за год вперед зачеты проставит. Только успевай открывать зачетку.
— Зачем ты так говоришь? — спросила Алена. — Я ему честно сдавала.
— Честные в институте сдают, — бухнул Кирилл.
— Вот как? — удивилась Алена, — Прости, кладу трубку. Мама спит.
— Не клади, — попросил Кирилл, — буду шепотом говорить.
«Ту-ту-ту!» — ответил автомат.
Почему это так, размышлял он, живешь себе спокойно, горя не знаешь, и вот — на тебе. Появляется Алена, и ты звонишь ей из автомата, хотя звонить не надо.
Он забрел в магазин, чтобы купить сигарет. Стал в очередь в кассу и следил, как работала кассирша. Она работала вяло, пересчитывала по два раза сдачу, и поэтому вечерняя очередь двигалась еле-еле. Она тоже устала, пожалел кассиршу Кирилл, а может, и ей хочется позвонить из автомата, да некому. Ишь какие злые у нее глаза.
— Что? — крикнула ему кассирша.
— Ничего, — ответил он. — Как ваше здоровье?
Кассирша взглянула на него изумленно и опустила руки с автомата.
— Мое здоровье? — спросила она громко.
— Да, — улыбнулся Кирилл, — у меня-то все в порядке. А у вас?
— И у меня в порядке, — сказала женщина. — Сегодня удачный день. Вы первый псих в магазине. За целые сутки.
